...Ты - Живой. Ты ценишь дружбу и отношения, ты живешь по принципам, у тебя есть друзья, девушка, враги, твой мир - полная чаша, и вся она у тебя в душе.

Ты - Живой. Ты думаешь и чувствуешь, у тебя есть Близкие, которых ты всегда остро ощущаешь в своем сердце.
Тебе знакомы счастье и ненависть, боль и любовь, и ты поклялся себе, что никогда не закроешь свою душу.
Твое существование бурлит в жилах, пенится и просится наружу хмельным напитком, безумной, страстной свободой: Я Живой!

Твои родители становятся тебе чужими, и ты наконец-то учишься по-настоящему ценить родство душ и тех, кто тебе близок.

Живой?..

Ты любишь пиво прямо из бутылки и тихие беседы на кухне до утра, ты живешь пониманием с полуслова и радостью встреч, говорящих: "Ты Живой".

А когда количество близких поредеет, когда стуком молотка по крышке гроба в их жизни кто-то высший расставит точки, ты будешь стоять в толпе провожающих, и, не сдерживая слез беззвучно кричать: "Я запомню вас Живыми!"

А потом...

Ты сам не заметишь, когда это случится.
Ты сдуешься, как воздушный шарик, лопнешь под колесами жизни, станешь куклой с примитивными желаниями, ты будешь работать, есть, спать и иногда трахаться, изредка вспоминая: "Я Живой..." и безвольно подергиваясь от этого воспоминания.

Здравствуйте.

Я живой.

Все равно.

У тебя вырастет пивной живот и второй подбородок, и таким же противным жирком заплывет твоя душа.
И когда женщина, которую ты некогда любил, и с которой живешь по сей день, заглянет вечером в комнату, и спросит:
"Ты живой там? Хлеба в доме нет, подними задницу и сползай!" - ты пойдешь за этим долбаным хлебом, привычно сутулясь и так же привычно повторяя: "Я Живой".

Как мантру без смысла, слова, давно потерявшие значение и ставшие просто заклинанием.

Таким же привычным, как нелюбимая женщина в постели.

А на обратном пути тебя встретят несколько фигур у подьезда. Гопота будет втаптывать твое лицо в хрусткий ледок и грязь, смешивая твою плоть и кровь с испражнениями земли, и куражиться в пьяном угаре:
"Смотри-ка, ещё живой... с-сука!"

Тебя, может быть, даже успеют спасти. Сердобольная бабка с первого этажа, которую ты на днях назвал старой кошелкой, вызовет скорую, и она даже приедет вовремя, или же проезжавший мимо таксист заметит остатки "ещё живого" тебя, тихо вмерзающие в землю, и отвезет в больницу.

И похмельный доктор-коновал со словами "блядь, этот ещё живой" отправит тебя в операционную, чтобы вдоволь поиздеваться над твоей оболочкой, пытаясь вытащить её с того света, а твои разбитые, рваные губы будут беззвучно повторять "Живой... я Живой...".

Тебя спасут.

Бабки у подьезда начнут считать тебя своим, и встречать твою хромающую и искореженную оболочку приветственными возгласами:
"О, Иваныч! Здравствуй, живой ещё?"
И это слово окончательно потухнет. Для тебя это станет просто обозначением растительного существования.
Ты - тело с потухшей душой, с потухшими глазами, которое сопьется и в конце-концов отравится паленой водкой за пятнадцать рублей поллитра.

И ты умрешь.

На этот раз окончательно.
Ты сдохнешь возле какой-нибудь помойки, сдохнешь, как собака, в отбросах, повторяя: "Я Живой", и не понимая теперешней лживости этой фразы.

...
...
...
...
...проснулся?

Страшно?

Ты - Живой. Пока.

Чувствуй это, мать твою.